Читать онлайн книгу "Пьесы с котами и кошками"

Пьесы с котами и кошками #Двадцать копеек, или Вечный литр
Леонид Жуган


Когда домашние в отъезде, а новоиспечённый пенсионер-дедулька остаётся один со своей кошкой дома и затевает пикничок за банькой у подсолнухов, может случиться, что в гости к его праздничному столу заглянут и Господь, и Чёрт, и тени ушедших близких. И может случиться, что он навсегда останется на своём золотом пикничке, жаль вот только кошку. Но, может, ей тоже по душе такой расклад с вечной колбаской?





Пьесы с котами и кошками #Двадцать копеек, или Вечный литр



Леонид Жуган



Дизайнер обложки Леонид Жуган



© Леонид Жуган, 2021

© Леонид Жуган, дизайн обложки, 2021



ISBN 978-5-4498-4537-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero




Двадцать копеек или вечный литр





«С. П. Камышев. 20 копеек. Пьеса для сестрёнки Галки







Часть 1: День подсолнухов


[Столик и стульчик на солнышке под срубом баньки у грядок с кабачками и стеной подсолнухов. Радостный дедулька, новоиспечённый пенсионер, в белой потрёпанной шляпе, в синих джинсах на подтяжках, в тёмно-синей в узкую вертикальную полоску рубашке и в очёчках. Усы и бородка под Чехова. Он весело и не спеша суетится с пикником у подсолнухов под их кивающее одобрение. В своём белом пиджачишке кажется весёлой порхающей бабочкой. Наредкость очень тёплая золотая осень. На столе уже дразнится медовая немировская хрустальная башня – к первому празднику подсолнухов на пенсии. По такому случаю к сигаретам добавка из парочки сигар. Ну, и закусочка – типа «Я вас умоляю!». Белый хлебушек и копеечками копчёная колбаска. Огурчики-помидорчики, всякие, свои. Лучок, сольца и сальцо. Парит в мундирах картошечка, с ней заодно скулинарины пяток яиц всмятку. Что забыли? Да, квашеную капустку в миске и баночку опят. Но – и лимонад-ретро в стекле, и шоколадные конфеты на всякий случай: вдруг каких соседских ангелочков прибьёт к дедульке – чтобы не огорчить их невидимые крылышки.



Домашние в отъезде, дедулька один дома. Но небо синее, высокое, лёгкое, с борзыми облачками – как раз расслабиться и вдохнуть осень природы и своей дедулькиной жизни, пока не в белых, а в домашних тапочках. Чуть подале тянется отмытый дождями добела заборчик с приставленными граблями. На нём сушатся яркие и разноцветные, как птички, тапочки, модная, в зелёно-белые квадраты дорожка, и одинокий, свалившийся с луны альпинистский триконь. А в кабачках возвышается пугало с напяленным чугунком, в старой рубашке, обвешанное пивными банками и видеодисками – этот страж тоже теперь на пенсии: клубника давно сошла. Но отдохнуть ему не дают – от пугала до баньки привязали верёвку и на ней белыми птицами веселятся забытые в отъездных хлопотах наволочка и пара маек. Осталось повесить на баньку фонарь и на него мочалку. И окрестим нашего дедульку, не мудрствуя лукаво, Сергеем Петровичем. И разрешим ему покидать такое чудное место только на короткое время – сбегать на минутку в дом, за кулисы, за чем-либо забытым или понадобившимся для его золотого и очень важного для него пикничка. Всё: время 13 часов 31 минута, это местный полдень, и Сергей Петрович добавляет последний штрих к пейзажу – выносит хрустальные гранёные 100-граммовые стаканчики. Они – даже пустые! – уже сами светятся и заражают своим светом всё бытиё этого, можно сказать, магического момента дедулькиной жизни.]

С е р г е й      П е т р о в и ч.

(Подходит к столу, напевая, и машет стаканчиками в такт мотивчика.)

«Главное, чтобы костюмчик сидел!
Главное, чтобы костюмчик сидел!»
А что? Я в зеркало глядел:
Прикидик выбрал я к столу —
Такой я не отдам врагу!

(Ставит на стол с весёлым треньканьем пять стаканчиков.)

Костюмчик выбрал к «заседаньицу»

(Тут выразительный штамп-щелчок по шее.)

Торжественный и с назиданьецем!
Вона на мне какие «стразы»!
Во!

(Распахивает пиджачок и кривляется, будто на подиуме.)

Но какая же зараза
На зеркале сушила тряпку?
Давно не получали тяпкой?
Какая-то ж раззява позабыла?
И во всём доме – эта же картина!
А что им делать, если делать нечего?
И так везде – один «квадрат Малевича»!
И потому – назло всем в белом!
Шучу. И тапочки мои пока не цвета мела!
Но что я вижу! Что стоит?!
Пора промыть конъюнктивит!

(Берёт литр с этикеткой «Nemiroff», придвигает стаканчик.)

А что по-стариковски побрюзжать —
Так это как стаканчик наливать!
Как я мечтал о старости своей!
Бывает же – душа кричит: «Ещё! Налей!»
И никого на свете мне в претензии!
А почему? А потому что я – на пенсии!!!

(Снимает и кладёт шляпу на стол, но вниз верхом. Явно торопится увидеть уже в руке первый вожделенный стаканчик.)

Но полагается прекрасное сморозить,
Торжественное что-то. Подготовить
И, так сказать, настроить зал,
Чтоб, глядя на графин, не сразу засыпал.
Признаться если – это скука!
И пока думаю, вон муха
Вперёд меня смочила хоботок!
Эй-эй, родная, – это мой глоток!

(Махом вливает, прямо с мухой, и ставит стаканчик почему-то в шляпу. Крякает, и жадно занюхивает кусочком хлеба. А мы будем считать выпитые стаканчики. Просто из научного интереса и как метки по действию пьесы. Итак, все свидетели, был выпит стаканчик №1. Нюхая хлебушку, говорит с подсолнухами и небом.)

«За День подсолнухов! Как за моих детей!
За украшение земли и жизни!
За радость вечную души моей
Я первым делом должен выпить!» —
Я это не успел сказать,
Но это была искра духа!
И сразу выпил, прямо с мухой!
В такой момент нельзя зевать!
О, Господи, поклон тройной Тебе,
Что наливаю ещё сам себе,
Что дал дожить до дня такого
И мне не нужна в этом помощь!

(Вот теперь, перекрестившись, аккуратно жуёт хлебушек. А перед стаканчиком №1 Сергей Петрович забыл перекреститься. И крестясь, он сбивался – сразу видна материалистическая закалка, что новичок в этом.)

Не, я случайно одинок.
Так получилось – все в отъезде.
Я б только рад, каб кто помог
Не одному валяться в бездне:
Ведь под столом – как жизнь на Марсе!
Без друга под столом – как в карцере!
Но День подсолнухов – святое!
Его нельзя перенести.
Вот, скажем, день рожденье у малова,
Ему-то как то объяснить,
Что день, который ждал он год,
Он – не его? А всё наоборот —
Он подчинён другим богам:
Работе папы, там, деньгам,
Или приезду к маме тёти Моти.
День – не его, а день – кого-то
И он для них перенесён.
И ангел думает: кто ж он?
И в слёзках крылышки, и ручки опустились.
Вы б это ангелочку объяснили?
Так и подсолнухи, они ведь – мои дети.
И лишь для них – их! – вечный праздник этот!
Стоп-стоп! Пардон, я сам устал от лекций.
Где мой стаканчик для инъекций?!!

(Ищет на столе и под столом и, удивлённый, находит в шляпе.)

Да что ж ты, маленький, забрался в шляпу?
Иди, иди, малыш мой, к папе!

(Не глядя, бросает шляпу на стульчик, наливает стаканчик №2.)

Но, как положено, тут «огласим весь список»,
Чтоб сразу снять нам вето с наших мисок!
Глас наш торжественный, конечно, мы оставим,
И децибелов поддадим к октавам —
Пусть лучше эхо поплутает в стенах,
Чем – мы, и бренные, и в бренных темах!

(Стучит вилкой по стаканчику и утверждает его в небо, откашливается.)

Хм!.. Хм!..
За этот мир, что создал Ты и для меня,
Где есть и я, и пенсия моя!
Что дал Ты мне до пенсии дожить
И даже разрешил чуть-чуть грешить.
Что дал мне осень золотую
И за любовь ко мне не злую.
Что солнце вижу, и во сне
Твой отблеск раз был и на мне!
Там не было даже намёка страха.
Я был индейцем и на плаху
Спокойно шёл, как на работу,
За род, за племя – это было «что-то»!
Мой дух не знал и слова «смерть».
Просто работа – умереть,
Всё сделав, что я мог, для братьев.
Ни сожалений, ни проклятий.
Как за родителя Тебя!
Таков обычай у славян —
Как за родителя моих цветов под солнцем!
Славяне помнят, кто и кем рождён тут!

(Пошёл стаканчик №2, хлебушка, колбаска и яйцо, как символ.)

Теперича мне можно и присесть.

(Усаживается на шляпу на стульчике и сразу вскакивает.)

Тьфу! Как ты оказалась здесь?
Моя родная, ты на что обиделась?
Что в список не попала? Чуть с ума не выжила!
Сейчас, сейчас, тебя да не уважить?
Конечно, ты персона важная!
Вот,

(Надевает её на фонарь.)

на почётное, нет выше тута места,
Тебя я поднимаю до небес аж!
Да кто б и Чехова узнал,
когда б он оказался вдруг без шляпы?
Не бойся, белая моя,
во всём счас разберётся папа.
Вот, Антон Палыч,

(Садится на стульчик, но уже проверяет место посадки.)

к слову, о прекрасном,
Что в человеке где-то должно быть.
И, если Вы позволите, сейчас бы
Не против я сигарку раскурить.

(Раскуривает сигару, блаженно откидывается на спинку стульчика, разглаживает джинсы, будто бы укрыт пледом.)

Да, плед сейчас бы – к аромату дыма!
Прекрасное – полезное с родным нам!
Вы правы, Антон Палыч, – ещё б мысли ясные
И душу б не искать на своём месте каждый раз.
И про одежду. Вот! Вот это к месту.
Как верно служит нам! И всем предмет известный.

(Снимает пиджачок и аккуратно вешает его на спинку стульчика.)

Вот тот, что сзади, —

(Не оборачиваясь, сидя, похлопывает свой пиджак за спиной.)

этот пиджачишко
Мне подарили – был ещё мальчишкой:
Родная тёща мне на тридцать лет
Купила вечный сей предмет.
И через тридцать лет я в нём,
Пардон, всё выгляжу цветком!
Пусть лютик я уже давно поникший,
А выпить за любовь – всегда привыкший!
Клянусь, все бабочки на свете
Сидели на предмете этом!
Люблю его я так, как сам себя.
Любимые,

(К подсолнухам, окутывая их ароматом кубинских цветов.)

а что? Я вам – родня!
И в этой синей рубашонке —
Как матерьяльчик дышит тонкий! —
Во время прадедов на свадьбах был бы свой!
И тот фасончик же, и тот покрой!
И колер, и полосочки. К моим бы «незабудкам»
Все бы вокруг прилипли юбки!
Ну, а про джинсы – так совсем молчу.
Без них теперь – только к врачу.
Без джинсов – к психотерапевту!
И, Антон Палыч, – ой, не шутки это!
Прошу Вас здесь мне на слово поверить:
О! Не хотел бы на себе примерить
Этот «оскал звериный бытия»!
Без них «палата №6» – моя!..

(Возбуждённо тушит сигару.)

Тьфу-тьфу! Не дай Бог, и спаси!
«И эту чашу мимо пронеси!»
Но ты смотри, а, как подкралась незаметно
Эта зараза, Серж, да с чёрной меткой?
А мы печаль сюда не приглашали!
Чуть – и пропал б! Давно не «добавляли»!

(Заливается стаканчик №3. К шляпе, чокаясь с ней, висящей на фонаре.)

За «ноусмокинг» – за пиджак!
Он грел мне душу, как коньяк!
За прадеда мою в полосочку рубаху!
За шляпу – за тебя, вот, махом!
За эти – это сын мне дал – подтяжки!
Ну, и за «синие» на ляжках —
Мои портки и обереги!
И пусть ты не белее снега,
Но моя шляпа – это чайка!
За Антон Палыча! А майка?!..

(К подсолнухам.)

Но я её потом вам покажу, подсолнухи,
А то увидите и с зависти засохнете!
За А. П. Ч.! Вы – гость у нас давнишний:
У нас когда-то тоже росла вишня.
За Ольгу Николавну! Это чайка – аж!..
Чтоб не заплакать – враз! – на абордаж!

(Опрокинут стаканчик №3. Опять – хлебушек, тут же – корнишончик, лучок – зелёненький! Колбаска – аж три любимых квадратных копеечки, ну и грибочек попался-зазевался. Закуривает свой «Сент Джордж». Снова к своим подсолнухам.)

Детишки, как я обещал,
Миг вашей зависти настал!

(Расстёгивает рубашку и красуется своей майкой.)

Видали это?!! Это чьи портреты?!
Три кузьки – это мои дети!
И сами вы себя – узнали?
Не плохо вас нарисовали?
Я моих кузек прям на пузе грею,
У сердца, на груди ращу их и лилею!
И чтоб от зависти не лопнули с моей одёжки,
Айда, подсолнушки, к другой копёшке!
Но чтобы мысль пришла – надо налить!
Чтоб не распалась мыслей нить!
Чтоб не распалась связь времён!
А папа говорил: «Учи аккордеон!
Без музыки нет в мыслях толку!»
Но я осилил только «Перепёлку»…

(Накатывает в стаканчик №4.)

Каб мог вот счас бы – как сыграл б!
Как Юрка Съедин на баяне!
А он и на гитаре мог, и смог ещё б и на органе.
«Что-то ста-ло хо-ло-дать!
Не по-ра ли нам под-дать?»
Си-ля-ля, си-ля-ля, пе-ре-пё-лоч-ка!
«Не по-ра ли, пид-жа-чок,
Па-пе прыг-нуть на бо-чок?»
Ре-ре-фа-ля-ре-ми-ми,
До-до-ми-ля-до-ре! —
«Где-то на белом свете,
Там, где всегда мороз…» —
И я об этом – о морозе!
Стаканчик мой, прими ты слёзы
Из терема литрового затворницы!
Стоп! Три стакана, сразу, все, должны наполниться!

(И точно, вбухивает и в №5, и в стаканчик №6.)

Накапали – и не упали!
Вид на Неаполь! Не видали?
Тогда смотрите вот сюда, я разрешаю!
Смотрите ж, мои мысли, в эти дали:
Как отражаются в стекле мои подсолнухи!!!
И вижу, как на дне вы жить готовитесь!
Небось, толкаетесь вы там, на дне, мои «сестрички»?
Ну так и хочется подёргать за косички!
Сейчас узнаю сам, про что сейчас я думаю,
С изнаночки, что я ношу под шкурою.

(Тут стаканчики №4, №5 и №6 улеглись – и ничего, рады. Пошёл снова хлебушек, колбаска. Помидорчик тоже, бедный, оставил свою шкурку. Сольца и сальцо облагородили картошечку. Дедулькин ротик косился-косился на капустку – и ей тоже повезло. Закусив, дед замурлыкал.)

«Дым костра создаёт уют.
Искры вспыхнут и гаснут сами».
Сигаретку вот счас возьму —
И «сестричку» я вспомню… Галю!..
Сестрёнка!!! Галка! За тебя не выпил!

(Закуривает нервно, даже патологически.)

Да чтоб!.. Чтоб все на свете в бок мне дышла!
А ты ж – на девять лет – раньше меня
Стала подсолнухам родня!

(Снимает с фонаря шляпу и нахлобучивает, как папаху Чапаев.)

Проспалась, шляпа? Шляпочка-а, подъём!
Подъём всем шляпам! За сестричку пьём!
Ну, ты, шляпуля, оборзела!
Не ожидал такого беспредела:
Сгноила мне мозги – и тихой сапой!
Отдам вот кошке для котят – и мявкай!
Прости, сестричка, шляпу и меня!
И сам я – шляпа! За тебя!

(Судорожно наполняет стаканчик №7.)

Я возвещаю вам, подсолнухи мои,
Что я вам не пример в любви.

(Тушит сигарету и надевает шляпу на бутылку с водкой.)

Всё в человеке… всё прекрасно…

(Тыкает пальцем в бутылку.)

То – в человеке!.. У таких —

(Стучит себе по башке.)

напрасно!
Но – цигель, цигель! Ну, давай, сестра!
Торпедой, мигом! Трах-бабах! Ура!

(Принялся стаканчик №7. Конечно, хлебушек, он всегда вне очереди, и колбасные квадратики. И два яйца – а то! Дедулька с сестричкой – двойняшки. Пошёл клёв – грибочки. И наши квашеные водоросли – капустка. От баньки эхо от дедова закусона. Берёт сигару.)

Конечно же – сигарку за сестричку!
Без Галки я – как без головки спичка!
Вы посмотрите – это ж просто мистика:
Хотя давно я помер по статистике,
Но я не настоящий дед – одно название!
Хоть и бородка, и очки – и «вблизь», и «вдальние».
Но Богу лучше видно, кто я тут такой.

(Снимает с бутылки шляпу и водружает её на себя чёртом, по-молодецки.)

Ну, как, сестричка, папа – молодой?
А Ванечке мову ещё токмо двенадцать!

(Но сигара падает, дедулькина головушка клонится и чуть не слетает шляпа.)

…Ой, не спикировать в салат бы!
Чо-т чуть устал. Эй, где ты, моя шляпа?
Ну-к, мне под ушки залезай! Ну-к, к папе!

(Подсовывает под щёчку шляпу и, засыпая, машет подсолнухам.)

Во саду ли, в огороде выросли цветочки!
На сынка они похожи и на мои дочки!
Нет, нет, не так!.. И на моих…
Ну, подскажи, цветочек!

(Тянется к подсолнуху.)

Вот, правильно теперь ты говоришь!..
И на моих дочек!

(Плюхается на шляпу. Но вдруг вскидывается. Смотрит на бутыль и озирается по столу.)

Ты кто? Куда дел мои мысли?





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/leonid-zhugan/pesy-s-kotami-i-koshkami-dvadcat-kopeek-ili-vechnyy-litr/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения